Григорьев Максим
Актёр Нацтеатра Удмуртии Максим Григорьев: «Я очень благодарный зритель»[править]
В редакции поговорили о том, почему пришлось поменять решение стать электрогазосварщиком и поступать в колледж культуры, как Москва помогла встретить свою судьбу и как рождается моноспектакль.
Максим Григорьев – ведущий актёр Государственного национального театра Удмуртии. Он одним из первых представил зрителям республики жанр моноспектакля. Максим родился и вырос в деревне, поэтому знает изнутри весь деревенский быт и уклад. Как на сцене, так и в жизни может мастерски косить траву, пахать землю, доить корову, запрягать лошадь. Отслужил в армии – испытал на себе все сложности службы в ракетных войсках и артиллерии. Максим Вячеславович также является кандидатом в мастера спорта по сценическому фехтованию. Обо всём этом и не только – в нашей «Планёрке УП».
Анжела ПОЗДЕЕВА: Наш традиционный вопрос – кто вы?
– Я – путешественник, человек, которому нравится всё изучать, открывать новое, путешествовать. Я открыт этому миру.
Сергей РОГОЗИН: У каждого героя, персонажа свой характер. Бывает ли так, что какие-то черты перенимаете себе? Может, в вас уже есть что-то от Гамлета, от дяди Вани?
– Каждая роль – это опыт. Тщательно изучив своего героя, хочется присвоить себе его положительные качества. С каждой ролью я расту над собой.
– Цитатами из спектаклей разговариваете в обычной жизни?
– Нет, в жизни такого не бывает, но в театре во время общения с коллегами, конечно, можем этакое ляпнуть.
– Каждый режиссёр-постановщик хочет выделиться и начинает переделывать классические постановки. Как вы к этому относитесь?
– Это же театр, у каждого режиссёра – своё прочтение того или иного произведения. Мы, актёры, должны, привнеся что-то своё в роль, исполнить его желание. Если театр будет стоять на одном месте, он разрушится, поэтому должно что-то постоянно меняться, появляться что-то новое, интересное. Другое дело – это должно быть оправдано. Почему? Например, главному герою 50 лет, а его играет молодой актёр. Возможно, режиссёр хотел этим показать, что несмотря на возраст многие люди чувствуют себя молодыми. Этим он может оправдать своё решение, почему на роль взрослого мужчины поставил молодого актёра. В спектакле «Кроткая» по повести Фёдора Достоевского я исполняю роль ростовщика. Если мне не изменяет память, ему около 50 лет, а играю его я – 33-летний. В моей голове это немного не складывается. Потому что у меня недостаточно опыта, нет абсолютного понимания героя, и много вопросов. Опять же, видение режиссёра не должно противоречить моим моральным нормам. Если мне предложат выйти на сцену в обнажённом виде, я этого не сделаю. В то же время, если это будет оправдано, и я поверю, что моего героя довели до такого состояния или он попал в такую нелепую ситуацию, что его раздели догола, тогда соглашусь. Но по чьей-то дурной прихоти делать этого не буду.
– Самый благодарный зритель – это дети. Вспоминаю себя в детстве, поход в театр был для меня большим праздником. Вам часто приходится играть в детских спектаклях?
– Конечно, в нашем театре каждый год ставят новую сказку. В ближайшие выходные в постановке «Конёк-горбунок» (0+) меня можно будет увидеть в роли брата Гаврилы. В репертуаре нашего театра много сказок. Сейчас я участвую в более чем 10 детских постановках на русском и удмуртском языках. К этим ролям мы готовимся тщательнее, щепетильнее, внимательнее. Играть детские сказки нужно с ещё большей отдачей, потому что ребёнка не проведёшь, он сразу видит фальшь, ему быстро всё наскучит, и он перестанет верить происходящему.
Анжела ПОЗДЕЕВА: Ваша первая роль в Государственном национальном театре Удмуртии?
– Чацкого в спектакле «Горе от ума» я играю с 2013 года. Это и была моя самая первая роль после института.
– Сложно играть одну и ту же роль в 2013 и 2023 годах? Меняется ли она вместе с вами?
– Конечно, меняется. Театр этим и привлекает, что одни и те же спектакли можно смотреть с разным временным промежутком. Это то же самое, что перечитывать классику раз в 5 лет, то есть вы каждый раз открываете для себя что-то новое. В 2013 году я был юным студентом. Сейчас у меня уже имеется небольшой жизненный опыт, и я начинаю понимать, что хотел нам сказать Александр Грибоедов через образ Чацкого. В этом произведении много говорится и о политике, и о человеческих чувствах.
Сергей РОГОЗИН: Школьники шуршат обёртками от еды во время спектакля, отвлекают от игры?
– Конечно, шуршат. Прямо чувствуется, когда насильно привели классы на спектакль. Бывает, что они внимательно слушают. Со сцены чётко видно, кто уткнулся в телефон. В такие моменты хочется сказать: «Вы же не каждый день ходите в театр, уберите смартфоны!» Ты такой играешь, вкладываешь всю душу. Потом вдруг видишь – освещается лицо в темноте, потом второе, третье. Этим грешат и взрослые. Да, бывает, что людям необходимо ответить на срочные и важные сообщения, звонки. Это отвлекает, но я стараюсь не обращать внимания, потому что на сцене очень легко потерять мысль, слова могут вылететь из головы. Я стараюсь постоянно быть в контакте с партнёром, вести диалог, чтобы не отвлекаться на всякий шум.
Анжела ПОЗДЕЕВА: Мы посчитали, что вы за 10 лет работы в театре, участвовали в 36 постановках. Каково быть двуязычным актёром и какая роль была самой тяжёлой?
– По поводу двух языков, нет, не сложно. Моя мама русская, папа – удмурт. Я с самого детства знаю два языка, для меня это норма. Могу легко переключиться с удмуртского на русский, и наоборот. Если в совершенстве знаешь языки, сложностей не возникает. Знаком с такими людьми, которые свободно говорят на русском, удмуртском, татарском, английском языках. Искренне ими восхищаюсь.
– Всё-таки разговаривать – это одно, а показывать удмуртский характер – другое?
– Нет, по мне все люди одинаковые, желания у них одинаковые, просто общаемся на разных языках. Мы все хотим хорошо жить, быть счастливыми и здоровыми, чтобы нас любили.
Елена БОРОДИНА: Вы играете в моноспектаклях – это очень сложный жанр. Как вы пришли к нему? Может, вас заметил режиссёр и предложил поучаствовать в таком проекте?
– После того, как мы выпустились и начали работать в театре, я всё время испытывал актёрскую неудовлетворённость. Мы с ребятами поставили концерт, потом ездили с ним по деревням нашей республики. Ещё был спектакль по рассказам Василия Шукшина «Как в старые добрые времена», с ним тоже гастролировали. Получается, мы работали в театре, самостоятельно ездили на гастроли, но мне хотелось чего-то большего, выпустить свою постановку. У меня неугомонный дух и его нужно было выплеснуть в нужное русло. Тогда моя супруга рассказала мне про Евгения Гришковца. Я знал про него, но не был знаком с его работами. Посмотрел постановку «Как я съел собаку» и просто влюбился в этот жанр. Затем я пересмотрел все его спектакли и понял, что мне нужно. Начал искать материал, много читал, перелопатил кучу литературы. Брался за одно – начинаю репетировать, не идёт. Беру другой, вроде идёт, но как-то сложно, понимаю, что ещё молод для этого. Одно, третье, десятое, целый год думал, мыкался, маялся, и только через год поисков мне в руки попало невероятное произведение Алессандро Барикко «Новеченто» – «1900-й. Легенда о пианисте» (16+). Я читал, и перед глазами рисовалась картина. Тогда я воскликнул: «Чёрт побери, это то, что мне нужно!». Здесь рассказывается история Дэнни Будманна. Его, брошенного при рождении на корабле, усыновила команда. Он никогда не бывал на суше. Это был одарённый человек, сам научился играть на фортепиано и стал настоящим виртуозом. Он играл и в это время путешествовал по миру. Меня это так поразило! Я безумно влюбился в этот материал. Начал его перерабатывать, подстраивать под себя. Понял, что мне нужен режиссёр, обратился к своему педагогу по сценической речи Веронике Владимировне Моисеевой. Посвятил её в свои муки. Она поддержала моё предложение. Я работал в театре, между спектаклями и репетициями, в свободное время, бегал в колледж культуры, репетировал с ней, потом возвращался в театр, играл спектакль. Оставался вечерами и уже сам репетировал, и так потихоньку я добился того, что мы с Вероникой Владимировной выпустили моноспектакль. На сцене минимум декораций – только коробки, ящики. Придумал я, но мою идею в художественном смысле воплотила Василя Фатыхова. Мои бурные идеи она преобразила в лаконичный формат. «Легенда о пианисте» (12+) сначала был моим личным проектом. Потом я его передал театру.
– В Удмуртии это был первый моноспектакль?
– В Национальном театре – это первый моноспектакль, про республику затрудняюсь ответить. Уже перед премьерой «Легенды о пианисте» (12+) я начал читать роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» (16+). Это произведение перевернуло моё сознание. Я понял, что это совсем иной взгляд на войну, отличается о того, что нам привыкли говорить, показывать. Я поговорил с коллегами, но они не читали этого автора. Астафьев крепко засел в душу. Он как огромный чугунный шар бесконечно крутился в моей голове. Я долго ходил с этим, мучился, думал, что нужно снимать кино или ставить спектакль. Я твёрдо решил, что об этом произведении должны знать все. Взял первую книгу «Чёртова яма», начал перерабатывать, подбивать под моноспектакль. Здесь я уже выступил в качестве режиссёра и актёра, художником стала Елена Корепанова. Выпустили моноспектакль, и тогда я, наконец-то, успокоился, получил колоссальное удовлетворение, и можно было жить дальше.
Сергей РОГОЗИН: Вы сказали, что пересмотрели все спектакли Евгения Гришковца. Вы встречались с ним вживую?
– Да, в Москве, когда учился в киноакадемии Н.С. Михалкова, сходил на постановку «Шёпот сердца». После спектакля подошёл к нему, сфотографировался, пожал руку. Он часто приезжает в Удмуртию, но у меня не получалось с ним здесь встретиться.
– Вы часто ходите на спектакли в другие ижевские театры?
– Стараюсь ходить. Только для нас, актёров, это почти невыполнимая задача, потому что во всех театрах спектакли идут одновременно, и отдыхаем мы все в один день – в понедельник. Когда получается урвать свободное время, обязательно иду. В последний раз был в Русском драматическом театре, посмотрел спектакль «Вечера на хуторе близ Диканьки» (16+), в Кукольный театр ходил с сыном.
Анжела ПОЗДЕЕВА: А какой вы зритель?
– Я очень-очень благодарный зритель. Если даже на сцене будет происходить абсолютная дичь, буду всему радоваться и аплодировать громче всех. Я с удовольствием могу следить за пятым грибком в левом ряду и думать, какой шикарный костюм. Где бы я не находился, всегда стараюсь подмечать только положительные моменты, искать хорошее.
Сергей РОГОЗИН: Бывает так, что во время антракта зрители массово уходят. Не раз становился свидетелем такого события. Вам приходилось сталкиваться с этим?
– Актёры очень ранимые, тонкой душевной натуры, эмоционально-возбудимые люди. Встречаются и кремни. Стараюсь абстрагироваться от ситуации, чтобы не расстраиваться. Когда доходит информация, что зрители не оценили наши труды и уходят, думаешь, почему так получилось. А ведь такой хороший спектакль был! Сидели и смотрели бы.
Елена БОРОДИНА: У вас очень красивый голос. Не он ли привёл вас на актёрский путь?
– Нет, голос выработался благодаря занятиям по сценической речи. У меня сложился очень длинный путь в профессию. Я вообще не думал становиться актёром. Честно признаюсь, я даже не знал о существовании театров в Ижевске. Мне казалось, что они только в Москве, Санкт-Петербурге, Казани. В школьные годы нас не возили по театрам, и поэтому у меня не было никакого представления. В городе-то редко бывали, потому что в нашем селе Русский Пычас Можгинского района беда с дорогами и транспортом. В школьные годы я считал, что театр – это ерунда.
Мои старшие братья выбрали рабочие профессии. Моя мама работала на ферме, папа был водителем, я тоже думал о рабочей специальности, мог бы стать печником, каменщиком, сварщиком. Ещё мне хотелось путешествовать, и я мечтал о профессии дальнобойщика, чтобы ездить на большой машине по всей нашей огромной стране. В 7-8-м классе решил учиться на электрогазосварщика. Востребованная специальность и зарплата хорошая. После окончания 9-го класса вместе с ребятами поступил в училище № 12 Можги. Я уже был уверен, что стану городским жителем. Как говорится, прощай, деревня! В августе, за две-три недели до начала нового учебного года, ко мне пришли родители ребят, которые решили продолжить учебу в 10 классе. Они в один голос твердили: «Максим, какой электрогазосварщик? Подумай! Давай, ты продолжишь учёбу в школе». Оказалось, что им нужно было сформировать 10-й класс, то есть требовалось набрать хотя бы 5 человек. Трое уже было, и они пришли ко мне. Я им сказал, что уже поступил в училище и не собираюсь менять свои планы. Они долго уговаривали меня, говоря, что в городе нужно будет много денег, в деревню будешь приезжать только раз в неделю, придётся жить в общежитии, а дома лучше. Я тогда сильно взбунтовался, потому что уже нарисовал было себе такие перспективы. Дал им от ворот поворот, отправил к другу, сказав, что если он согласится продолжить учёбу в школе, то, так и быть, и я останусь. Тот быстро поддался на уговоры, и мне пришлось сдержать своё слово. Поехали в Можгу забирать документы. Там не очень обрадовались нашему решению. «Мы отличникам, ударникам отказали, а вас, троечников, приняли. В следующий раз мы вас не возьмём», – пригрозили нам. И мы с позором уехали в Русский Пычас. Случилось так, что весной, осенью моих старших братьев проводили в армию. На провожанках запомнился гармонист. Он так задорно играл, все танцевали, веселились. Я тоже решил научиться играть на гармошке. Благо у нас дома имелся инструмент. Я его подёргал, потискал, но мелодии исполнить не получилось. Пошёл к этому гармонисту. Видимо, я был не особо хорошим учеником, он отправил меня в клуб. Учитель музыки добродушно встретила меня, так я начал ходить в музыкальный кружок, а потом выступать на концертах, разных мероприятиях. Я выходил на сцену, садился на стул, играл, пел частушки. Люди аплодировали. Потом начали меня приглашать выступать в разных сценках. Внимание от игры на гармошке перенеслось на актёрскую игру, сценки, кривляния. Было интересно, переодевался в бабушек, дедушек. В это время к нам на практику приезжала студентка из колледжа культуры. Она сказала мне: «Максим, в тебе что-то есть, попробуй поступить в колледж культуры». Я согласился. Поставил в известность своих учителей, они стали более усиленно заниматься со мной по литературе, истории, русскому языку. Успешно поступил в колледж культуры.
Мне очень нравилось учиться, проводили интересные занятия, всё было необычно, но в финансовом плане приходилось туго затягивать пояс. С утра примерно до 15.00 шли общеобразовательные предметы, потом репетиции, и времени на подработку совсем не оставалось. У родителей не было возможности помогать мне в финансовом плане, поэтому мне было очень тяжело. Тогда я начал думать, что всё-таки надо было поступать на электрогазосварщика. Порой даже посещала мысль, что вообще нужно было учиться на повара. Ходил бы сытым, и профессия денежная, а актёрское дело – это не моё. Почти вся учёба прошла в этих муках. Решил окончить колледж, отслужить в армии и пойти получать специальность электрогазосварщика. На втором курсе нам объявили, что среди ребят, владеющих удмуртским языком, проводится набор на обучение в Москве. Тогда я сказал сам себе, что если поступлю туда, то больше ни слова не скажу, что актёрская работа – это не моё. Обещал больше не жаловаться и не копаться в себе. А если не поступаю, то ноги моей больше не будет в театре. В итоге я стал студентом Высшего театрального училища имени М.С. Щепкина и по сей день чувствую себя прекрасно в актёрской профессии.
Сергей РОГОЗИН: Когда появилось осознанное чувство конкретной роли?
– Кажется, это было на 3 или 4 курсе. Тогда мы ставили произведение Шекспира «Сон в летнюю ночь» (16+). Я должен был играть ткача Основа. Хотя просил у нашего мастера Людмилы Николаевны Новиковой роль Пэка. Она, скорее всего, увидела, как я жаждал этой роли и чем-то напоминал Ткача. В итоге эта роль мне понравилась. В нашей жизни ничего не происходит случайно. Когда мы участвовали в фестивале сценического фехтования «Серебряная шпага», одновременно с нами выступали актёры из Франции, Италии, Англии и других стран. Нас во время выступления разместили в одной гримёрке с актёрами из Англии, выяснилось, что один из них тоже когда-то играл эту роль.
Анжела ПОЗДЕЕВА: Когда впервые побывали в театре?
– В колледже культуры нас повели в Русский драмтеатр имени Короленко, название спектакля уже не вспомню. На сцене крутился круг, тот который на полу, меня это очень впечатлило.
– Если во время обычных спектаклей другие актёры могут подсказать вашу реплику, то в моноспектакле вы играете один и приходится учить огромный объём текста. Как у вас это получается?
– Работа у меня такая. Большие тексты запоминаются легко, если учить их каждый день, с перерывами это даётся сложнее. Например, учишь по одному-два абзаца и мозг к этому привыкает. Это всё тренируется. Процесс можно сравнить с управлением автомобилем. Когда только начинаешь осваивать вождение, сразу сложно понять, где газ, сцепление, тормоз, ещё коробку надо переключать, знаки запоминать, следить за другими участниками дорожного движения. Полная неразбериха! Даже когда выучился и сдал на права, бывает сложно сориентироваться. А когда каждый день едешь по одному и тому же маршруту, начинаешь запоминать. Сел, пристегнулся – и не понимаешь, как оказался на работе, потому что всё доводится до автоматизма. Я легко запоминаю большие тексты, потому что это часть моей работы. Когда играешь моноспектакль, спрятаться и спросить не у кого. Во время обычного спектакля, если ты или партнёр что-то забыли, можно спросить: «Вы, наверное, хотели задать мне такой вопрос?» и сцена идёт дальше. В моноспектакле нет права на ошибку. Слава Богу, до этого я ни разу не забывал свой текст. Я хочу донести до зрителя какую-то мысль и по ходу текста веду её, возможно, иногда что-то пропускаю или меняю местами.
– Бывают ли оговорки во время спектаклей? Как выходите из ситуации?
– Это сплошь и рядом. Хочу поделиться историей, которая разорвала весь театр. Я играю Дмитрия-царевича в сказке «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка» (0+). Там есть такой момент, когда сестрица Алёнушка плачет, выбегаю я и спрашиваю: «Видно, горе какое? Как звать тебя, девица красная?» Она отвечает: «Алёнушка». Обычно новые сказки ставятся под Новый год, и потом мы играем её весь декабрь и половину января. Это был уже по счёту 30-й, наверное, спектакль, когда роль знаешь назубок, и всё делаешь на автомате. Я вышел, а мыслями находился где-то вдалеке и говорю: «Девица красная, видно, горе какое? Как звать тебя, Алёнушка?» Через мгновение понимаю, что я что-то не то сказал. Если до этого зрители спокойно смотрели сказку, то после моей реплики у всех спины стали прямые. Я почувствовал, как за кулисами все собрались и не могут сдержаться от смеха. Время замерло. Надо было выходить из ситуации, и я переспросил: «Наверное, тебя зовут Алёнушка?»
Альбина ШАЙХУТДИНОВА: Со своей супругой вы познакомились в Москве. Получается, двух молодых людей из Удмуртии судьба свела в столице?
– Да, это была интересная история. После первого курса меня забрали в армию. Я год отслужил, экстерном сдал все экзамены и сразу восстановился на третьем курсе. Тогда мы сделали концерт и нам нужны были зрители, владеющие удмуртским языком. Мы пригласили всех своих друзей и знакомых. После концерта большой и дружной компанией пошли гулять, обсуждали наши выступления, кто и как обосновался в Москве. Весь вечер я не мог оторвать свой взгляд от Алёны. Хотел её проводить, только она отказалась. Потом расспрашивал про неё у своих друзей и нашел её в ВКонтакте. Так стали общаться. Оказалось, что она тоже из Удмуртии, если быть более точным, из Среднего Постола, поступила в МГУ на журфак. Расстояние между нашими деревнями 25 км, но на родине не получилось встретиться. На переменах мы старались проводить время вместе, гуляли, по Красной площади, Манежной площади, потому что наши учебные заведения находились близко друг другу.
– Почему вы вернулись в Ижевск?
– Потому что у нас было целевое обучение, и мы должны были отработать 5 лет. Потом, конечно, возникали мысли о переезде. Я ещё отучился в киноакадемии Михалкова в Москве, но всё равно вернулся обратно. Дома проще, легче, удобнее, здесь моя семья, хорошее рабочее место. В Москве актёры живут в невыносимых условиях. Там, чтобы сделать небольшую работу, нужно приложить очень много усилий, а тут наоборот. Здесь у тебя есть роли, работа, ты можешь делать всё, что хочешь, в театре никто не запрещает, только помогают. В Москве очень сильная конкуренция, актёрам слишком сложно найти своё место под солнцем. Пандемия научила нас работать онлайн, и это открыло новые возможности, я участвовал в разных кинопробах дистанционно. Бывало, что согласовывали на роли, летал в Москву и продолжал работать здесь. В Удмуртии мне больше нравится. Жить в Москве я бы не смог, а приезжать поработать, участвовать в проектах – пожалуйста.
Анжела ПОЗДЕЕВА: Не тесно ли на удмуртской сцене? Наверное, хочется, чтобы больше зрителей знали о творчестве?
– Я уже вырос из этого. Возможно, когда только начинал свою карьеру, хотелось больше зрителей, громче аплодисментов и влюблённых взглядов. Сейчас я уже охладел к этому, хочется глубже узнать профессию, изучить роль. И путешествовать всё еще хочется. Я обожаю гастроли, летать, ездить. Возможно, ещё и этим мне нравится моя работа. Только хочется выезжать и за пределы республики, и в Сан-Франциско, и Монте-Карло побывать. Думаю, всё лучшее ещё впереди.
– Самая сложная роль и в чём это выражалось?
– Моноспектакль «Чёртова яма» (16+). Там слишком много гнойной правды, которая не всем удобна. Многие зрители даже спрашивают, неужели было так? А я показываю только часть этой правды. Было эмоционально сложно сдерживать себя, потому что актёр сам не должен поддаваться эмоциям, ему надо завлечь зрителя, высказать свою боль, чтобы он плакал, смеялся, хохотал, сопереживал. Если актёр выходит весь в слезах и соплях, зрителям сложно будет его понять. Когда я рассказываю о сцене расстрела братьев Снегиревых, я борюсь сам с собой, пытаюсь абстрагироваться, чтобы не захлебнуться в своих слезах. Очень сложно.
– Вы читаете произведения удмуртских писателей?
– К моему стыду, с удмуртской литературой и поэзией я сталкиваюсь только на сцене. Я в школе очень плохо учился. С 1 по 11 класс ни разу не был ударником, всегда в четверти выходил троечником. Плохо! Сейчас я пытаюсь восполнить этот пробел, читаю мировую классику. Наши преподаватели нам всегда говорили, что нужно учиться на классике, разговаривать надо с умными людьми – Шекспиром, Лермонтовым, Достоевским, Пушкиным через их произведения и т.д.
– Мы очень голодные на удмуртские фильмы. Уже 10 лет прошло с выпуска последнего фильма. Как вы связаны с этим делом?
– Я, Иван Плотников, Роман Болтачев, Вадим Дмитриев, Данил Вахрушев и Анастасия Шубина, вшестером поставили спектакль и гастролировали с ним по республике. Потом Анастасия Шубина ушла в декрет, и мы решили создать что-то новое. Вместо Насти пригласили её супруга Алексея Коткова. Стали искать материал, ничего не нашли и решили написать свою пьесу. Это должна была быть обязательно комедия, музыкальная, потому что людям хватает драмы в обычной жизни. Дома – проблемы, на работе – проблемы, в театр приходят – и здесь проблемы, уже перебор. Нам хотелось дарить людям радость. Была такая история, когда в Удмуртии ограбили почтовое отделение и вынесли три мешка монет по 5 и 10 копеек на общую сумму 800 рублей. Вдохновились этим событием. Придумали название «Ограбление по-удмуртски». Пьесу писали под себя, зная наши характеры, привычки, обязательно включили фехтование. Потому что, будучи студентами, мы активно участвовали в соревнованиях, становились победителями и призёрами. И всё это пытались вместить в одну пьесу, но у нас это не получалось и катастрофически не хватало времени, а наши зрители ждали премьеру. Мы приходили в 7 утра, писали стихи для песен, Алексей Котков приводил их в более удобоваримую форму, Роман Болтачев писал музыку. Начали репетировать, и выходила какая-то ерунда. Мы писали её целый год, постоянно вносили изменения. Потом я поступил в киноакадемию Н.С. Михалкова, работа немного замедлилась. Роман Болтачев сделал радиоспектакль на грантовые средства.
Во время учёбы я жил в общежитии и там познакомился с режиссёром Дмитрием Могучевым из Карелии. Мы сдружились, и я рассказал о нашей пьесе и желании снять фильм. Дмитрий Могучев взялся за это дело. Он пригласил в наш проект своего друга Павла Смирнова. Пьесу переделали в киносценарий, добавили новых героев. Наш сценарий был корявеньким, Дмитрий отдал нашу пьесу своим знакомым, которые специализируются на киносценариях. Они его хорошенько почистили, подрезали, логически завершили, и всё стало на свои места, появилась интрига. Мы сняли тизер, заинтересовали всех. Успешно прошли съёмки, сейчас завершаем озвучку и отправим материал в Санкт-Петербург. Надеемся, в начале августа мы проведём закрытый показ фильма «Ограбление по-удмуртски» (6+). Возможно, уже в сентябре он выйдет в большой прокат.
Съёмки проходят очень быстро, самое сложное – этап подготовки. Нужно грамотно спланировать всю работу, до съёмок надо решить, где какую сцену снимаем, кто присутствует на площадке, сколько человек надо накормить, кого увезти, кого привезти, сколько времени длится аренда помещения. Сложность заключалась в том, что нам одновременно приходилось выполнять разные функции. Мы работали в кадре, занимались освещением, организовывали питание, были водителями. Больше внимания уделяли не роли, а оргмоментам. Время съёмок две недели, потом идёт долгий процесс монтажа, цветокоррекция, постпродакшн, озвучка. Дмитрий приезжал недавно, он дал нашей команде высокую оценку. Хотя говорил нам, что так кино не снимают, так работать нельзя, каждый должен делать свою работу. Так как мы были ограничены в финансах, нам приходилось большую часть работы выполнять своими силами. Сложностей с языком не возникло, он видел в кадре, где мы врём, а где говорим правду. Нас в училище просили смотреть постановки на других языках без переводчика. Если актёр играет точно, то вы поймёте, что он говорит. Во время озвучки он, не понимая удмуртского языка, говорил, правильно мы звучим или нет, чувствовал фальшь, ложь, правду. Мы не хотим отделаться одним фильмом, хотим развивать киноиндустрию в Удмуртии. У Дмитрия много идей, мы уже сняли два новых тизера.
– Чем отличается игра на сцене и в кино?
– На сцене говоришь чуть громче, чем в обычной жизни, потому что на балконе тоже тебя смотрят и хотят слышать абсолютно всё. Если даже произносишь слова шёпотом, их должны услышать. В кино всё зависит от кадра. Если крупный план, то движение головы, брови, или перевести взгляд – это уже крупная игра, тут надо быть очень аккуратным и следить за собой. Главные роли исполнили профессиональные актёры, в эпизодах, массовках снимались обычные люди. Также в съёмках участвовали Бабушки из Бураново. Все секреты раскрывать не буду.
Задание «УП»
Предлагаю создать рубрику, в которой рассказывали бы историю создания разных вещей, картин, песен. Например, у героя песни «Миллион алых роз» – художника, продавшего всё своё имущество, был прототип – великий грузинский художник Нико Пиросмани. Если верить легенде, он скупил все цветы в Тифлисе для того, чтобы преподнести их своей возлюбленной. Это же так интересно!
Вопрос УП
Руководитель студии танца «Бродвей-инклюзив» Жанна Дмитриева поинтересовалась, что бы вы предпочли в качестве награды за свой труд: деньги или овации, внимание, славу, которая даёт энергию творить дальше?
– Я уже пережил этот этап, когда хотелось славы, громких оваций, поэтому выберу большие деньги. Потому что с ними можно принести миру больше пользы, они дают больше возможностей. Популярность и слава – сегодня есть, а завтра уже нет. Вспомнилось высказывание из спектакля «Таинственный ящик» (12+): «Нынче букеты и форы, и браво, а завтра не вспомнят, как звали тебя». Вот что значит зрительская любовь. А с деньгами ты можешь спектакль поставить, кино снять и сделать добрые дела. У следующего гостя хочу спросить, в каком году будет встреча землян с инопланетянами. У Чингиза Айтматова есть очень интересное произведение «И дольше века длится день» (12+) на эту тему. Советую всем почитать.
Источник:
Григорьев, Максим Вячеславович. «Я очень благодарный зритель» : в редакции поговорили о том, почему пришлось поменять решение стать электрогазосварщиком и поступать в колледж культуры, как Москва помогла встретить свою судьбу и как рождается моноспектакль / Максим Григорьев ; [интервьюеры]: Анжела Поздеева [и др.] ; подготовила Альбина Шайхутдинова. - Текст : непосредственный // Удмуртская правда. – 2023. – 1 июня (№ 21). – С. 6–7. – (Планёрка УП).
За предоставление материала выражаем огромную благодарность редакции газеты «Удмуртская правда»
