Распространение грамотности

XVIII век

Удмурты в XVI в. жили исключительно в поселениях сельского типа, занимались землепашеством, лесным хозяйством, с которым тесно были связаны собирательство, бортничество, пахота и рыболовство. В решении своих хозяйственных дел, вопросов взаимоотношений, общественных интересов и т. п. удмурты обходились еще без письменности. Еще в XVII в., по сообщениям историка П.Н.Луппова, среди верхнечепецких удмуртов, опрошенных по делу о бунте в Вятке и взяточничестве воевод, ни один не мог подписать сыскного акта своим именем и фамилией; вместо них удмурты ставили свои бортные пятна. Удмурты очень бережно хранили легенду о своей письменности, утверждая, что таковая существовала раньше, но ее не удалось сохранить. Легенда утверждает, что предки удмуртов писали тамгами, но они имели еще особую книгу с записью порядка судопроизводства и религиозных обрядов. До пришествия иноплеменников книга хранилась в священном месте на белом камне, и ее хранитель - главный жрец решил сжечь книгу, спасая удмуртскую письменность от иноплеменников. Но жрец поступил мудро и дальновидно: он призвал своих молодых учеников и 12 дней читал им эту книгу, чтобы ученики запомнили наизусть молитвы и порядок судопроизводства.

В середине XVI в. в Поволжье была учреждена Казанская епархия для распространения христианства среди народов среднего Поволжья. Монастыри брали в обучение детей как русских, так и нерусских народов, населяющих Вятский край. Вполне возможно, что таким образом уже в XVI в. среди удмуртов стала в какой-то мере распространяться грамотность. Но в литературе подобных сведений нет. Документы Вятской духовной Консистории подтверждают, что удмуртские селения, веками не имевшие ни одного грамотного, обращались за помощью к грамотным русским людям.

Первые попытки организации школы для инородцев Поволжья, среди которых могли быть и удмурты, связаны с именем Казанского митрополита Тихона, который учредил в городе Казани (1707г.) первую инородческую школу с 32 мальчиками. Сохранились сведения о том, что только пять мальчиков прошли элементарный курс обучения, 20 обучались только часослову и 7 умерло. В школу набирались дети новокрещеных инородцев, но "будучи в Казани без отцов и матерей своих, зачали помирать и другие заболели".

Первые школы в Вятском крае были организованы при монастырях и архиерейских домах. В основном набирались сюда дети церковнослужителей, новокрещеных удмуртов, чуваш, татар и русских, населявших Казанский край.

В 1722 году была открыта Казанская епархиальная школа, в которой обучалось 14 мальчиков разных народностей Поволжья, в том числе и удмуртов. Позднее (в 1732 г.) она была преобразована в духовную семинарию - первое учебное заведение, готовившее учителей по просвещению нерусских народностей Поволжья.

Во время царствования Анны Иоанновны (1730-1740гг.) дело просвещения нерусских народов Поволжья было передано Новокрещенской комиссии, преобразованной затем (в 1740 г.) в Новокрещенскую контору. Новокрещенская контора для привлечения в школы объявила о льготах для инородцев после принятия крещения: они освобождались на три года от части податей и повинностей, от долгов по кабалам, от тяжелейшей рекрутской повинности, при заключении браков с них не брали "лазаретных" сборов. Наборы учеников в первые новокрещенские школы были малочисленными, так как инородцы не хотели отдавать детей в школы, несмотря на то, что новокрещенская контора обеспечивала их питанием и одеждой. В 1740 году, по предложению епископа Иллариона, было намечено открыть еще четыре школы для инородцев, населявших Казанскую и Вятскую губернии.

Но из проектированных школ была открыта сначала только одна - Свияжская инородческая школа. В школу было набрано 50 человек инородцев в возрасте от 7 до 15 лет . Позже были открыты Елабужская и Казанская школы. Обучение велось на церковнославянском языке. Учителей-инородцев не было, учебниками служили букварь с десятословом и катехизисом, часослов и псалтырь. Из отчета за 1750 год видно, что удмурты учились в Свияжской школе (1 чел.), Елабужской (3 чел.), Казанской (16 чел.). Итак, было принято 20 человек. Но с каждым годом удмуртов становилось меньше: в 1754 году в этих школах учились 17 удмуртов, а через 19 лет, в 1773 году, их осталось лишь два .

По предложению казанского губернатора для образования казанских инородцев, а именно: чуваш, удмуртов, мордвы была открыта так называемая Центральная школа в г. Казани, в Федоровском монастыре (в школу принимались не только дети крещенных инородцев, но также и некрещенных). На каждую школу полагалось по два учителя, а также назначался комиссар (приравнивался по правам и жалованию к учителю), смотритель и писарь. В указе строго оговаривалось, что учителя и комиссар должны за учениками смотреть так, чтобы они своих природных языков не позабыли. В первых новокрещенских школах обучались удмурты Вятской губернии. Сведения об успехах удмуртов в новокрещенских школах, приведенные историком П.Н. Лупповым, показывают, что удмуртские ученики в течение 3-4 лет изучали грамматику, не делая заметных успехов в обучении. О неудовлетворительной обстановке в новокрещенских школах свидетельствуют данные П.Н.Луппова : ведомость о числе удмуртских учеников в новокрещенских школах фиксирует огромные отсевы ввиду болезни, смерти и неспособности. В 1775 году из 12 удмуртов умерло двое, в 1756г. из 11 умер один, в 1758г. из семи учеников умерло трое; за "непонятливостью" был исключен из новокрещенской школы только один ученик-удмурт .

Появление грамотных людей среди удмуртов при отсутствии школ для них объясняется общением с русскими людьми и влиянием монастырей. Нужно было иметь специальное разрешение на право обучения удмуртских детей. Оно давалось Вятской духовной консисторией по просьбе местного населения. Такое разрешение было дано Анфиму Бушмакину, русскому жителю слободки Верхочепецкой Воздвиженского монастыря. Однако учителя-добровольцы, обучавшие удмуртских детей грамоте в частных школах, в большей части имели лишь начальную подготовку. Кроме первых новокрещенских и частных школ, в Удмуртии были открыты небольшие школы при монастырях. Это были школы, созданные первыми миссионерами Вятского края - Гурием, Варсонофием, Германом (после их смерти монастырские школы просуществовали недолго). Несколько позднее священники отдельных приходов из новокрещеных удмуртов стали открывать на средства сельского общества небольшие приходские новокрещенские школы. Первые приходы из новокрещеных удмуртов появились в северной части Глазовского уезда, так как сюда раньше проникло христианство, чем в другие уезды .

Первый приход был открыт в селе Елово. Возглавлял его русский священник, владеющий удмуртским языком . Назначение обучения удмуртов в новокрещенских школах состояло в том, чтобы бороться с тайным языческим культом удмуртов. Христианизация удмуртского населения распространялась медленно, особенно в глухих районах Вятского края. Удмурты сопротивлялись проникновению новой веры и оставались втайне двоеверцами, воспитывая детей своих в духе преданности язычеству и не отпускали их в русские школы, пренебрегая и первыми миссионерскими школами. Учитель Карсовайской школы Глазовского уезда Н.Н.Блинов, известный этнограф удмуртов, занимавшийся историей народного образования, писал, что удмуртские крестьяне не отдавали детей в русские школы. Правительство вскоре издало указ о запрещении всякого насилия при обращении инородцев в христианство, при наборе нерусских детей в школы.

Итоги деятельности духовного ведомства к концу XVIIIB. области просвещения и школьного дела среди удмуртов были мало успешны. Грамотные люди среди удмуртов насчитывались единицами. Проезжавший в сибирскую ссылку А.Н.Радищев (1796г.) встретил на Дебесской почтовой дороге писаря из удмуртов. В том же году, во время следствия по поводу одной жалобы, оказалось по одному грамотному человеку в четырех удмуртских селениях. Окончившие школу (новокрещенскую или монастырскую) удмурты имели элементарную грамотность, так как обучение носило утилитарно-религиозный миссионерский характер; к тому же большинство учеников школу заканчивали .

XIX век

В 1802 году было учреждено Министерство народного просвещения, но из-за отсутствия средств народное образование остается фактически в руках духовенства. В 1803 году Россия была разделена на учебные округи, Вятская и Казанская губернии отнесены к Казанскому учебному округу. В 1803 году введены правила народного просвещения, в 1804 — Устав учебных заведений, по которому каждый церковный приход должен иметь приходское училище .

Дальнейшее развитие национальной удмуртской школы связано образованием специального миссионерства (первая четверть XIXв.) удмуртов, учрежденного по просьбе вятского духовенства (удмурты входил состав двух епархий: северные подчинялись епископу Вятскому Великопермскому, южные - Казанскому митрополиту). Вятское духовенство считало, что для закрепления христианской религии нужно было обучить удмуртских детей основам христианской веры и, следовательно, грамоте русском языке. Вятские миссионеры предложили священникам удмуртских приходов обучать детей прихожан чтению, письму и закону Божию бесплатно и безвозмездно. Вскоре после образования миссионерства для удмуртов и открытия первых школ вятский епископ совершил поездку по удмуртским селам и прислал отчет о своей поездке в Святейший Синод.

"В селе Балезинском вотяцкие мальчики обучаются чтению и письму. В с. Чутыре утешительно было видеть вотяцких мальчиков, исправно читающих молитвы и даже знающих катехизис и священную историю. В с.Юськи - школа учреждена распоряжением заводского начальства и число обучающихся в значительно", - сообщал епископ.

В национальных школах, где учителями были светские лица, имею специальную подготовку, обучение шло успешно. Смотритель народных учищ посетивший для обозрения города Сарапул и Елабугу, отмечал, что ученик основном из удмуртов), которых ранее надо было учить российскому языку настолько преуспели, что их учителя похвалы достойны".

Наряду с национальными школами Святейший Синод поощрял миссионерские школы, носившие частный характер. Миссионер Малмыжского уезда Вятской губернии в отчете за 1863 год отмечает, что в селе Сюмси дьячок Вознесенский занимается обучением детей грамоте; в селе Шаркан диакон Анисимов имеет домашнюю женскую школу с 25 учениками; в Ижевском заводе причетники братья Ложкины обучали до 10 мальчиков; в селе Сосновка в школе обучалось 35 мальчиков диаконом Мышкиным; в селе Чутырь в школе обучались 48 мальчиков; в селе Дебессы местным священником открыто женское училище, в селе Нылга члены притча обучали детей грамоте и молитвам.

Чаcтные школы для удмуртов были обследованы членами училищного совета (1874г.). Было отмечено, что в лучшей из частных школ для удмуртов, занимается учитель-удмурт с 36 учениками за 5 руб. в месяц, окончивший Зятцинскую церковную школу, ученики довольно правильно читают и знают первые действия арифметики. В подобной же частной удмуртской школе, обучением занимается дьякон, из 37 учеников в конце учебного года ни один не мог ни читать, ни писать.

Частные школы содержались различными лицами и местными организациями. Так, в Сарапульском уезде из 8 частных школ содержалось за счет церковно-приходского попечительства 1, за счет священников - 2, за счет родителей учеников - 2, за счет сельских общин - 3.

Учителя-инородцы не раз обращались в Святейший Синод и Вятский миссионерский комитет с просьбой об увеличении срока обучения в национальных школах, учитывая двойную нагрузку учеников при изучении родного и русского языков (только к концу XIXB. срок обучения в инородческих училищах был продлен до 4-х лет).

Еще в первой четверти XIXв. в дело просвещения нерусских народов Поволжья активно включилось "Библейское общество" (возглавлялось « прокурором Святейшего Синода князем Голицыным). Библейское общество в некоторых удмуртских селениях пыталось провести в жизнь указ Синода от 1804 года, в котором говорилось: "в селениях, обратившихся в православную веру, как-то: черемисов, мордвы, вотяков, татар, чуваш и прочих, коих дети по-русски не разумеют, учить священно-церковнослужителям в школах и церквях на их природном языке . В церковных школах изучались: азбука, псалтырь, катехизис. Удмурты, плохо зная русский язык, нередко не могли преодолеть церковные премудрости, обучение затягивалось на 10-11 лет.

До возникновения земства часть национальных училищ открывалась за счет Министерства государственных имуществ: начальные сельские училища в Вавоже, Кильмези, Новом Мултане, Ува-Тукле, Кизнере, Унях; несколько позднее - в с.Сюмсях и с. Водзимонье (после организации земства в 1864 году они были переданы в его ведение). В глухих пунктах, населенных удмуртами, практиковались школы с ремесленным классом (обучались мальчики одному из ремесел: башмачному, сапожному, переплетному, портняжному).

Святейший Синод и Министерство народного просвещения получали сообщения о враждебных настроениях удмуртов в отношении школы. Например, из района Камско-Вятского завода и Глазовского уезда священники сообщали, что удмурты не отдают своих детей добровольно в обучение, скрывают их от властей. Тогда местное заводское начальство распорядилось брать детей в обучение насильно, независимо от воли родителей. Этот приказ неукоснительно выполнялся в школах, где обучались мальчики для заводов (с.Завьялово и с. Юськи).

Группа профессоров Казанской духовной академии и Казанского университета (проф. Золотницкий, проф. Малов и т.д.) заявила, что вражда инородцев к школе объясняется неразумными и негуманными методами просвещения, что религия должна способствовать обрусению нерусских народностей и усвоению понятия о нравственном превосходстве русской народности. Они признавали родной язык необходимым на первом этапе обучения. Противники этой точки зрения утверждали, что языки нерусских народностей Прикамья, за исключением татарского, очень бедны (у чувашей всего около полуторы тысячи слов) и поэтому не могут стать языком школы.

В теоретических спорах по вопросам педагогики, просвещения, школы большую группу составляли просветители-русификаторы. Их точка зрения и одержала верх в практике национальной школы. Особенно активную деятельность развило духовное ведомство, результатом чего явился новый вид национальной школы - братская школа как средство борьбы с язычеством и влиянием светской школы, как средство русификации народов Прикамья и Поволжья.

В 1867 году в Поволжье стали создаваться школы на средства Братства святого Гурия, получившие название братских школ. Это были особые школы на родном языке с последующим изучением русского языка, своеобразными методами обучения нерусских народностей с учетом их истории, этнографии. Сторонники этой методики, получившей название психологической, требовали особого подхода к инородцу с учетом исторически сложившегося типа его характера (например, отмечали специфические черты удмуртской народности: слабое физическое развитие, замкнутость, недоверие, вялость, неторопливость в действиях и поступках).

К 1874 году под покровительством братства св. Гурия находилось уже 69 крещено-татарских школ, 5 удмуртских (в с. Норья, Юмья.в дер. Кузьмино Норьянского прихода, Верхние Туни, Сергеевке), 12 чувашских, 18 марийских и 4 русские.

Средства на содержание братских школ складывались из кружечных сборов в церкви, из пожертвований, из сумм Синода и Министерства народного просвещения, от продажи религиозных книг, от православного миссионерского общества и, наконец, от частных лиц. В удмуртских школах Братства изучались: история русского раскола, историко-литургические сведения, священная история и церковная история. Учащиеся в школах подразделялись на группы: старшую, среднюю и младшую. Старшее отделение было отделением повторного курса, т.е. ничего вновь не изучалось. Ученики старшей группы должны были посещать образцовые церковноприходские школы при духовной семинарии. Женщины, обучавшиеся в школах братства, большую часть времени проводили в стенах монастыря, соблюдая строгий монастырский устав .

В конце XIX века с распространением системы Ильминского в Поволжье начинают открываться новые школы, появляются учителя из нерусской среды. Если в 1870 году на территории Поволжья было 62 школы, из них одна удмуртская с 25 учениками, то уже к 1880 году количество учащихся увеличивается, Так как начинается подготовка учителей-удмуртов . Миссионер Глазовского уезда М. Фармаковский в своем отчете за 1877 год относительно учителей-удмуртов писал: «На поприще народно-инородческого учительства появляются и дети вотяков. Наставник Верхне-Парзинской школы Тимофеи и три помощника наставника—природные вотяки» .

Школы проводили учебную работу по программе Ильминского: закон божий, чтение священных книг, пение христианских молитв, пение церковных песен. Главное место в системе Ильминского отводилось распространению религиозного воспитания, христианства через миссионерские православные школы. Ильминский выдвинул идею организации такой народной школы, которая воспитывала бы высоконравственного человека и была доступна для всех детей, независимо от классово-сословной и национальной принадлежности. Он выработал принципиально новую систему обучения русскому языку нерусских детей. «Прогрессивным в изучении русского языка в национальной школе по системе Ильминского было то, что он, во-первых, выделил русский язык как отдельный предмет обучения; во-вторых, язык изучался на базе родного языка учащихся, каждое непонятное слово или мысль, если они не объяснялись с помощью наглядности, комментировались на родном языке (этим соблюдался важный дидактический принцип сознательности обучения); в-третьих, Ильминский применил в обучении языку методический принцип устного опережения. Русский язык изучался постепенно, начиная с устных разговорных уроков, знакомящих детей с конкретными предметами и действиями. Лишь на продвинутом этапе овладения языком начиналось обучение чтению и письму» .

По системе Ильминского нерусские школы должны были иметь учителей своего племени, хорошо знающих родной язык, или же русских, владеющих соответственно инородческими наречиями. Но все же национальных учителей не хватало. Дети приходили учиться, совершенно не зная русского языка, учитель часто не знал удмуртского. Объяснение на уроках шло в основном на жестах. Ученики не. понимали вопросов учителя, а учитель — ответов учеников. Так обстояло дело в тех школах, где учителя имели хоть какую-то подготовку к работе, но не знали -удмуртского языка. Были и другие школы, в которых работали учителя-удмурты, но они не имели никакой методической подготовки.

Во всех нерусских школах Поволжья при отсутствии единой твердой системы в изучении родного языка, который является средством обучения другим предметам, не могло быть и речи о сознательном усвоении учебного материала. Не могли успешно учиться нерусские дети с самого первого класса по тем учебникам, которые предназначались для русских школ!

Особенно большое влияние он оказал на чувашского педагога-просветителя И. Я. Яковлева. Изучив опыт школ ряда губернии, И. Я. Яковлев пришел к выводу, что система Ильминского полностью одинаково не может использоваться в различных национальных школах, она нуждается в совершенствовании и окончательной доработке применительно к языковым особенностям народа. Он выступил с проектом организации учебно-воспитательного процесса, в котором говорилось, что необходимо установить четырехлетний курс обучения, учебный год от 15 сентября до 15 мая, прием в училище не моложе 9 лет, учитель должен знать родной язык учащихся, первый год обучения должен проходить на родном языке и по книгам, написанным на том же наречии. Обучение русскому языку должно начинаться на втором году обучения (можно во второй половине первого года, если есть условия). Проект был принят в 1880 году съездом инспекторов народных училищ в Казани, и эта система стала распространяться среди нерусских народов Поволжья.

Г. Е. Верещагин в одной из своих работ приводит данные о количестве учащихся в этот период в Ляльшурской школе Шарканского прихода. За восемь лет (с 1887 по 1894 год) в эту школу поступили 232 человека, окончили, ее лишь 39. Большая часть выбывших перестала учиться на двенадцатом году, после двух лет обучения. Удмурты считали, что их дети уже выучились удовлетворительно читать и писать, а теперь необходимо работать наравне со взрослыми. Отсюда и результат: к концу прошлого столетия грамотных среди удмуртского населения было около 10%. Работа в хозяйстве— одна из причин ухода из школы. Другая — очень трудно давался процесс механического чтения славянских текстов и книг. Многократное повторение, заучивание текстов, письмо непонятных фраз отбивало желание и интерес к учению.

В начале 90-х годов в отчете обер-прокурора Святейшего Синода, подводился итог многолетней деятельности вятского духовенства в деле просвещения инородцев, отмечалось, что во многих инородческих селениях, особенно у удмуртов и марийцев, появились свои грамотные люди. Но инородцы, как считал обер-прокурор, еще не оценили необходимость образования женщин, а грамотные женщины могли бы оказать большое нравственно-религиозное воздействие, учитывая особое почетное положение удмуртской женщины в семье.

Дети удмуртов, кроме чисто инородческих училищ и русских училищ, обучались еще в смешанных училищах. К началу XX века в инородческих училищах Вятской губернии и в школах со смешанным составом учащихся обучалось 8188 мальчиков и 943 девочки. Сравнивая успехи учащихся-удмуртов и русских, инспектора и учителя отмечали, что в смешанных школах удмурты быстрее овладевают русским языком, благодаря постоянному общению с русскими учащимися .

Защитниками и пропагандистами идей просвещения удмуртского народа были в конце XIX в. были педагог-методист В. А. Ислентьев, педагоги Н. Н. Блинов, И. С. Михеев, И. В. Яковлев, ученый, педагог и этнограф Г. Е. Верещагин. Их труды были известны в нерусских школах Поволжья и Сибири, Алтая, Средней Азии, Кавказа.

Школы с преподаванием родного и русского языков сыграли положительную роль в просвещении национальностей России. Умение читать по-русски давало возможность учащимся, вопреки воле начальства, знакомиться не только с религиозной, но и со и светской прогрессивной литературой. Школы для "инородцев" Поволжья и Прикамья способствовали распространению грамотности среди местного населения, закладывали основы для формирования национальной интеллигенции. Борьба за право обучения на родном языке и осуществление этого права — важнейшая заслуга педагогов-просветителей Н. Н. Блинова, Г. Е. Верещагина, И. С. Михеева, И. В. Яковлева, В. А. Ислентьева.В основе деятельности удмуртских педагогов-просветителей лежит принцип народности, любовь к родному слову, к фольклору, интерес к этнографии народа, демократизм убеждений.

Сочинения педагогов-просветителей Удмуртии свидетельствуют об эрудиции авторов, знакомстве с прогрессивными педагогическими системами западноевропейских педагогов и содержат элементы критики этих систем (Н. Н. Блинов, И. С. Михеев и др.).

По учебникам удмуртских педагогов: азбукам, букварям, грамматикам, арифметикам обучались целые поколения школьников в России и за ее пределами в дореволюционное и советское время (И. С. Михеев, И. В. Яковлев, В. А. Ислентьев и др.). Первые просветители национальных окраин России были, как правило, деятелями широкого масштаба. Педагогическая деятельность сочеталась у них с изучением фольклора, поэзии, этнографии своего народа, с исследованием его истории и культуры. Эта черта характерна и для удмуртских просветителей. Просветительская деятельность удмуртских педагогов развивалась в следующих направлениях:

изучение состояния школьного дела и просвещения среди русского и нерусских народов Поволжья; анализ причин неудовлетворительного состояния просвещения и воспитания школьников;

создание ориганальных учебников для национальных и русских школ Поволжья;

применение и развитие новых дидактических принципов в обучении (принцип наглядности, сознательности, прочности и активности, звуковой метод обучения грамоте в начальной школе) и др.;

практическая деятельность по обучению детей;

организация новых школ на территории Удмуртии;

разработка общих вопросов теории воспитания и образования удмуртов и русских в Вятской губернии (идеи родного языка, равноправия полов, воспитания в труде, возрастания роли просвещения в общественной жизни народов, необходимость межнациональных культурных связей в условиях многонациональной России);

создание художественных произведений и дидактических рассказов для воспитания и обучения;

исследование истории и культуры удмуртов и русских, распространение научных знаний в массе народа;

изучение научных основ и истории удмуртского языка, борьба за обучение в школах на родном языке .

XX век

Идея всеобщего начального образования, которая уже была осуществлена во многих европейских странах неоднократно обсуждалась прогрессивными учителями России. И, наконец такой закон был принят. По закону от 22 июня 1909г. в России вводилось всеобщее начальное образование, осуществлять которое должны были в первую очередь земства.

В октябре 1909 года Глазовское уездное земское собрание приняло решение: в течение 10 лет, с 1910 по 1920 год, все дети в возрасте от 8 до 11 должны быть охвачены начальным образованием.

В связи с введением всеобщего начального образования возникла проблей учительских кадров. Женская гимназия ежегодно выпускала от 20 до 30 учениц, но требовалось до 80 учителей ежегодно. Губернское земское собрание peшило открыть в губернии четыре учительские семинарии, одну из них - в Глазове. Нерусское население Вятской губернии, в частности, удмурты, поднимали свой голос в защиту образования, требовали организации новых школ, реорганизации старых в школы повышенного типа. Свидетельством этого являются ходатайства удмуртов об открытии училищ в селениях, удаленных центров и населенных удмуртами.

За четверть века отношение числа учащихся к общему числу жителей, особенно по национальностям, резко изменилось (число учащихся-удмуртов по отношению к общему числу жителей возросло более чем в три раза). Если в 1885-86 учебном году 1 учащийся русский приходился на 86 душ населения уезда, а удмурт - на 127 удмуртского населения, то в 1911 году 1 учащийся-удмурт приходился на 36 населения.

В январе 1906 года Министерство народного просвещения издало новые правила об инородческих начальных училищах восточной и юго-восточной России, согласно которым была отменена система Н. И. Ильминского и запрещен язык в нерусских училищах. Новые правила министерства устанавливали и новое направление в образовании нерусских народностей: нравственное совершенствование учащихся, распространение русского языка и сближение инородцев с русским народом. По новым правилам заведование школами могло быть поручено учителю, прежде этот пост мог занимать только священник-законоучитель.

В России установились три вида инородческих училищ с разными сроками обучения: школы грамоты (2 года), начальные одноклассные инородческие училища (4 года), начальные двухклассные инородческие училища (6 лет).

Несмотря на то, что правила объявляли о преимуществе умственного образования, в программы школ широко включались религиозные предметы, правила утверждали изучение закона божия на русском языке с того момента, как инородческие дети смогут понимать русский язык. В правилах было сказано, при изучении церковно-славянского языка требуется делать перевод не на родной язык, а на русский. Следовательно, ученику-инородцу предстояла двойная работа: мысленно перевести на родной язык, а затем - на русский, учить арифметику инородцы должны были также на русском языке. Учитель в инородческой школе значительную часть урока тратил на разъяснение содержания задачи и меньшую - на ее решение. Ученики излагали содержание задачи и арифметические действия по-русски. Изучение грамматики велось на народном наречии инородца, но правила требовали только чтения без объяснений. Как правило, инородцы не успевали осваивать ни грамматику родного языка, ни грамматику русского языка. Для придания светского характера инородческой школе была расширен программа по пению, но на родном языке разрешалось петь только религиозные гимны.

Решение проблемы национальной школы в условиях многонациональной России было определено накануне первой русской революции в программе Российской социал-демократической рабочей партии, выработанной редакции "Искры". В программе, принятой на II съезде РСДРП в 1903г., были сформулированы основные требования партии по национальному вопросу: право наций на самоопределение, за всеми нациями, входящими в состав государства полное равноправие всех граждан, независимо от пола, религии, расы национальности; право населения получать образование на родном языке обеспечиваемое созданием школ за счет государства, а также органе самоуправления; право каждого гражданина объясняться на родном язык* введение родного языка наравне с общегосударственным во всех местнъ общественных и государственных учреждениях.

Советы рабочих и крестьянских депутатов требовали немедленного введения бесплатного начального обучения и отмены всех ограничений при поступлении в школу.

Местные Советы рабочих и крестьянских депутатов проявили инициативу в организации школ. В Ижевском заводе по инициативе исполнительного комитета совета рабочих и солдатских депутатов было собрано 140 тысяч рублей для открытия новых школ.

Неразрешимыми оставались введение всеобщего обучения, признание преподавания религии частным делом, единство программы всех типов школ, преобразование церковноприходских школ в светские, обеспечение каждой народности права обучения на родном языке. Национальная школа накануне революции 1917 года имела свои неразрешенные задачи. Первая революция в России способствовала росту национального самосознания, стремлению к самостоятельному развитию, росту русификаторских настроений среди педагогической интеллигенции .

К строительству школы на родном языке в Удмуртии вплотную приступили со второй половины 1919 года. Подотделы национальных меньшинств проводили в жизнь решение удмуртской секции Первого губернского съезда национальных меньшинств о введении обучения на удмуртском языке в школе I ступени. Однако не во всех школах удавалось ввести обучение на родном языке, так так не хватало, учителей-удмуртов. Например, в Сарапульском уезде на 17 школ было только 6 учителей-удмуртов.

Ю. А. Желтухина, вспоминая о своем приезде в удмуртскую школу деревни Шудзя в 1918 году, рассказывает: «Изба перегорожена досками, два класса. Я не знаю ни одного слова по-удмуртски, а дети ни одного слова по-русски. «Здравствуйте, ребята!» — говорю. Они отвечают мне: «Здравствуйте, ребята!» «Встань, Иван» — и слышу в ответ: «Встань, Иван!» Дети постарше все же понимали по-русски. Пришлось обращаться к их помощи. Они стали переводчиками. Так постепенно я изучала удмуртский язык, а дети - русский».

Судьба национальной школы в Удмуртии прежде всего зависела от решения проблемы национальных педагогических кадров. Учительская семинария была открыта в селе Мултане. Так были открыты педагогические курсы с удмуртским отделением в Глазове, Сарапуле, Елабуге, Малмыже, Ижевске (113).

Другой причиной было отсутствие учебников. Несмотря на то, что начиная со второй половины 1919 года и в течение 1920 года была проведена большая переводческая и издательская работа, национальная школа испытывала недостаток в учебниках. Были изданы удмуртский букварь, составленный Т. Князевой, сборник стихотворений (193). Таким образом, издательскому делу на удмуртском языке было положено начало. Решая вопросы школьного образования, удмуртские подотделы большое внимание уделяли идейно-политическому воспитанию и педагогической переподготовке имеющихся учительских кадров: созывали районные курсы-съезды, организовывали учительские самокурсы.

В первые годы строительства советской школы подотделы национальных меньшинств проводили очень большую работу по ликвидации безграмотности и культурному просвещению удмуртского населения. Так удмуртская секция при Ижевском отделе народного образования открыла школу для безграмотных удмуртов, работающих на Ижевском заводе. Этот отдел народного образования, его удмуртская секция только за время с 26 августа по 15 сентября 1920 года поставила 3 спектакля, организовала 14 изб-читален, 4 школы для безграмотных, 10 народных домов. Кроме всего, этого, прочитано 5 лекций на политические темы и проведено 6 бесед (52).

Население восторженно принимало спектакли на удмуртском языке, о чем не однажды сообщали газеты «Ижевская правда» и «Красное Прикамье». Отделы народного образования устраивали большие культурно-просветительные мероприятия, рассчитанные на охват значительной части населения.

В течение 1940-1960 гг. в Удмуртии существовало четыре типа национальных школ. В школах первого типа удмуртский язык выступал в качестве языка обучения с 1 по 10 класс, второго - с 1 по 7 класс, третьего - с 1 по 4 класс и, наконец, в школах четвертого типа удмуртский язык сохранялся только как предмет.

В 1947/48 учебном году в отчетах Министерства просвещения упоминаются три школы первого типа. Это Балезинская, Сосновская и Кезская. Постепенно количество удмуртских средних школ сокращается. В отчетах 1948/49 учебного года упоминается одна такая школа, а с 1949/50 учебного года средних удмуртских школ в отчетах не значится. Тем не менее, в школах, где основной контингент составляли учащиеся - удмурты, учителя-предметники, владевшие родным языком учащихся, продолжали использовать для объяснения материал, там где это удавалось, родной язык учащихся в качестве вспомогательного языка обучения. Но такое использование удмуртского языка являлось эпизодическим и не могло стимулировать теоретические исследования в области разработки научной терминологии по основам наук. На официальном уровне в удмуртских школах до 1957г. языком обучения по-прежнему провозглашался удмуртский язык. Но никаких практических мер для его развития не предпринималось.

Удмуртские школы столкнулись с большими трудностями. Это отсутствие учебников по основам наук на родном языке учащихся, что объясняется прекращением работы над созданием удмуртской научной лексики. Отсюда вытекает и следующая проблема: отсутствие преподавателей, готовых вести обучение на родном языке учащихся. В силу указанных причин удмуртская школа первого типа не смогла получить подлинного расцвета.

Школ второго типа языком обучения в которых с 1 по 7 класс являлся родной язык, в республике в 1946/47 учебном году было 32, в 1947/48 -20, в 1948/49 -18, в 1949/50 -53, в 1955-56 - 66, в 1958/59 — 14, в 1965/66 гг. - 7.

По причине отсутствия целенаправленных программ развития удмуртского языка, сокращения сфер его использования, низкого образовательного уровня удмуртов, сокращалось количество активных носителей литературного удмуртского языка. В школу проникал смешанный язык.

Третий тип национальных школ — школы, в которых языком обучения с 1 по 4 класс являлся родной язык учащихся. В 1967/68 учебном году сохранились 104 удмуртские начальные школы Более всего в Алнашском (21), Шарканском (18), Балезинском (15) районах. Ни одной удмуртской начальной школы не осталось в Вавожском, Вотскинском, Каракулинском, Кизнерском, Сарапульском, Селтинском, Сюмсинсинском, Увинском районах, а также в городах Ижевске, Сарапуле, Воткинске, Глазове Можге.

Изменение типов национальных школ происходит в результате ошибок, допущенных в республике в процессе осуществления национальной языковой политики. Представители официальной власти не понимали значимости удмуртского языка, национальной культуры, необходимости повышения уровня национального самосознания.

Еще в июле 1947г. в письме, направленном Удмуртским обкомом на имя Жданова по поводу удмуртской литературы, было отмечено: "Кроме того, проект исключает преподавание родной литературы как самостоятельного предмета... удмуртская литература, собственно, возникла после Октябрьской революции и история ее небольшая, поэтому нет особой необходимости изучать ее как самостоятельный предмет".

В 1947г. в Удмуртском обкоме ВКП(б) предложили новый проект программы, который исключил преподавание литературы как самостоятельного предмета.

Сокращение часов на изучение удмуртского языка ухудшило и без того невысокий уровень преподавания родного языка. По языку учащиеся не успевали закреплять изученный материал, а по литературе не давалось времени для подробного анализа произведений. Так, в 5-м классе в 1951/52 учебном году на литературное чтение отводилось 66 часов, а изучить требовалось 62 произведения. Ухудшилась успеваемость по удмуртскому языку и литературе. На уроках удмуртской литературы ученики большей частью изучали произведения, переведенные с русского языка. Произведения удмуртских авторов, включаемые в учебники, не всегда были лучшего качества. Не печатались произведения "опальных", подлинно удмуртских талантов И.Михеева, К.Герда, Ашальчи Оки, К.Митрея, М.Коновалова, Г.Медведева.

Удмуртский язык не изучался в педагогических училищах и вузах. Только с 1947/48 учебного года в педагогическом и учительском институтах открылись отделения по подготовке учителей удмуртского языка и литературы. Учителя по другим учебным дисциплинам готовились в республике без учета национальной специфики. Постепенно национальная школа начинает терять опыт использования чистой литературной речи в обучении. На смешанном языке преподавались алгебра, геометрия, химия и другие предметы. По предметам не разрабатывалась научная терминология, отсутствовали учебники на удмуртском языке. Хотя по арифметике, истории, географии, биологии физике учебники переводились на удмуртский язык, но в большинстве случаев уроки проводились также на русско-удмуртском языке.

Школы стали решать самостоятельно вопрос о языке обучения. К примеру, из родительских собраний, проведенных в Якшур-Бодьинском районе, 65 вынесли решение просить Министерство просвещения перейти на русский язык обучение с 1-го класса, 20 собраний - со 2-го класса, 11 - с 3-го класса, 12 - с 4-го класса, 190 собраний с 5-го класса. Только 7 собраний предложили сохранить удмуртский язык обучения. Так в 60-е гг. удмуртская школа была целиком переведена на русский язык обучения .